Кому страшен фактор
Трампа
Новая концепция, появившаяся у
мирового финансового рынка по отношению к развивающимся странам в нынешнем году,
заключается в следующем. В целом привлекательность этих стран для иностранных
инвестиций растет: их совокупный фондовый индекс, который по сравнению с 1
октября 2016 года упал на 6% в ноябре и декабре, в январе и феврале 2017-го
вырос на 7%. Все валюты развивающихся стран подешевели к доллару сразу после
избрания Дональда Трампа президентом США. Инвесторы сочли, что в связи с
обещанным увеличением госрасходов и снижением налогов американский бюджетный
дефицит увеличится, инфляция ускорится, и это побудит ФРС смелее повышать
процентные ставки.
Однако с тех пор курсы валют ЮАР,
Индии и Индонезии восстановились, бразильский реал, который после выборов
подешевел на 8%, сейчас стоит дороже, чем до выборов. Не отыграли потерь только
курс турецкой лиры (снизился на 15%) и мексиканского песо (на 10%). Встал вопрос
о том, какие страны в нынешних условиях привлекательны для иностранных
инвестиций, а какие нет. Оценивать их следует по четырем критериям уязвимости: к
повышению курса доллара, к торговым войнам в условиях протекционистской политики
США, к ограничению иммиграции в США, к репатриации прибыли американских компаний
в результате снижения налогов в США.
При таком подходе среди
развивающихся стран хуже всего обстоят дела в Мексике — она уязвима по всем
четырем критериям.
Лучше всего положение России — неуязвима ни
по одному.
Скажем, Турция может пострадать
от дальнейшего повышения курса доллара на мировом валютном рынке. Дефицит
текущего платежного баланса (4% ВВП в 2016 году) привел к тому, что ее
краткосрочный внешний долг достиг $100 млрд. Это превышает ее золотовалютные
резервы ($98 млрд). В связи с ростом курса доллара и удорожанием кредита в США
возникают проблемы с погашением долгов и новыми заимствованиями. Иностранный
капитал, напуганный возможным валютным кризисом, может начать уходить из Турции.
Рейтинговое агентство Fitch 28 января уже снизило
кредитный рейтинг Турции по долгам в иностранной валюте до низшего уровня.
Вместе с тем внешняя торговля Турции ориентирована прежде всего на Европу, а не
на Америку, поэтому, полагают инвесторы, от торговых войн, порожденных
американским экономическим национализмом, Турция не пострадает.
Точно так же, считают инвесторы,
для торговых войн неуязвима Индия, которая оставалась в последние годы в стороне
от создания глобальных производственных сетей и может при населении 1,25 млрд
человек ориентироваться на свой внутренний рынок. Наконец, Бразилия также имеет
очень емкий внутренний рынок и поддерживает по традиции весьма ограниченные
внешнеторговые связи с США.
Ясно, что от торговых войн с США пострадают
Китай и Мексика — в сущности, для этих стран торговые войны уже
начались.
Кроме этих четырех критериев
инвесторы в нынешнем году обращают внимание и на другие обстоятельства. В Турции
высокая инфляция, однако ЦБ для борьбы с ней и с оттоком иностранного капитала
не спешит поднимать процентную ставку. В то же время в Бразилии, Индии и России
инфляция снижается, местные центробанки уже имеют
очень высокую процентную ставку и могут в таких условиях ее снизить, стимулируя
экономический рост.
Поверить в рост
Надо заметить, что предпочтения
мирового финансового рынка в отношении развивающихся стран меняются довольно
часто. В сентябре 2013 года инвестиционный банк Morgan
Stanley выдвинул концепцию "хрупкой пятерки"
развивающихся стран, в которую вошли Бразилия, Индия, Индонезия, ЮАР и Турция.
Имелось в виду, что сочетание высокой инфляции и дефицита текущего платежного
баланса является свидетельством того, что их экспорт стал слишком дорог, поэтому
их валюты должны подешеветь еще больше. Предполагалось, что именно этой
концепцией инвесторы будут руководствоваться в 2014 году.
К ноябрю 2014 года курсы валют
Индонезии, ЮАР, Бразилии и Турции действительно снизились примерно на 5%. Зато в
Индии рупия, напротив, подорожала на 10%.
Однако лидером падения стала не входящая в
"пятерку" Россия: в ноябре 2014 года курс рубля был на 27% ниже, чем в сентябре
2013-го.
Если сравнивать ноябрь с августом
2014 года, то в Бразилии курс реала снизился на 10%, а в России курс рубля — на
20%.
Бразилию, Индию, Индонезию, ЮАР,
Турцию и Россию объединяли необыкновенно высокая по западным меркам инфляция и
наличие бюджетного дефицита. К тому же во всех этих странах, в отличие от
индустриальных, сейчас довольно высокие темпы экономического роста, кроме
Бразилии и России, в которых рост практически отсутствует.
Из всей шестерки стран Индия и
Индонезия выглядели лучше остальных. В Индии рос курс национальной валюты, а
также сокращался бюджетный дефицит. В Индонезии курс рупии несколько упал,
однако у нее инфляция была ниже, чем у остальных, а экономический рост находился
на довольно высоком уровне, лишь немного уступая индийскому.
Турция и ЮАР представлялись
инвесторам несколько более слабыми. В обеих странах дефицит платежного баланса
больше, чем у других, а Турция среди шести стран является лидером по уровню
инфляции. Однако инвесторы полагали, что резкое падение мировых цен на
энергоносители может помочь снизить инфляцию и ускорить экономический рост в
Турции, где на нефть и газ приходится 60% энергопотребления, при этом 90% из них
импортируется. В ЮАР забастовки, мешавшие экспорту минеральных ресурсов,
прекратились, и предполагалось, что экономический рост в следующем году может
составить 2,5%.
В то же время в глазах
иностранных инвесторов Бразилия и Россия выглядели хуже остальных. Курсы и
реала, и рубля достигли в ноябре 2014-го исторических минимумов, и обе страны
находились в состоянии стагфляции: сверхвысокая инфляция сочеталась с
отсутствием экономического роста. Обе страдали от падения мировых цен на нефть,
особенно Россия, являющаяся крупнейшим в мире ее производителем, а Бразилия —
еще и от падения мировых цен на сахар и соевые бобы.
В Бразилии госрасходы в
предыдущие годы росли в два раза быстрее, чем доходы,—
происходило наращивание бюджетного дефицита и госдолга. В России санкции привели
к ограничению доступа на мировой рынок капитала, а эмбарго на импорт
продовольственных товаров из стран, применяющих санкции, вызвало рост внутренних
цен.
В борьбе с безобразно высокой
инфляцией власти и в России, и в Бразилии прибегали к жесткой денежной политике:
российская процентная ставка ЦБ была повышена до 9,5%, а бразильская — вообще до
11,5%. Это затрудняло обслуживание долгов банками в обеих странах. И Россия, и
Бразилия имели значительные золотовалютные резервы, но за год они сократились на
$100 млрд. При этом местные компании, банки и предприятия должны были в
ближайшие месяцы выплатить своим иностранным кредиторам очень значительные
суммы.
Таким образом, к 2015 году у инвесторов
сложились следующие предпочтения: вкладывать деньги нужно в Индию и Индонезию,
не нужно — в Бразилию и Россию.
В самом начале 2016 года
произошла очередная смена настроений инвесторов. На этот раз они обратили
внимание на высокие процентные ставки, и в феврале--мае развивающиеся страны
испытали приток капитала, который повлек за собой резкий рост курса их валют.
Лидерами по росту курса стали Россия, Бразилия, Колумбия, ЮАР, Индонезия,
Малайзия и Перу (как раз те, кто был лидером падения курса в 2014-2015 годах).
Кроме высоких процентных ставок инвесторов также привлекло то обстоятельство,
что резко поменялось состояние внешнеторгового баланса развивающихся стран. Если
исключить Китай, то в 36 развивающихся странах положительное сальдо этого
баланса составляло $5 млрд, между тем как в 2013 году было отрицательное сальдо
$20 млрд, а в 2014 и 2015 годах — $10 млрд. В наибольшей степени улучшилось
состояние торгового баланса Бразилии — в нее иностранный капитал пошел с большой
охотой.
И вот наступил 2017 год —
инвесторы просто решили поддержать традицию, придумав новые критерии оценки
развивающихся стран.
Коммерсантъ
20.02.2017