Как известно, в 1998 г. в Государственную Думу был внесен законопроект "О двойных и простых складских свидетельствах". 12 апреля 2001 г. этот закон был принят Государственной Думой в третьем чтении. Однако Совет Федерации 16 мая 2001 г. принял решение отклонить закон и направить его на доработку, создав согласительную комиссию из представителей Совета Федерации и Государственной Думы. 26 ноября этого года состоялось первое заседание согласительной комиссии.
Судя из содержания закона, идея законодателя прежде всего состояла в том, чтобы определить правовое содержание двойных и простых складских свидетельств, а также правовое содержание залоговых свидетельств и установить порядок осуществления прав, удостоверенных этими ценными бумагами.
Законодателем не преследовалась цель создать закон о товарных складах или закон о хранении на товарных складах, или же закон о том, как торговать товаром через складские расписки.
Предмет ведения закона ограничивается отношениями, связанными непосредственно с самими ценными бумагами. Именно эти вопросы получили недостаточное регулирование в Гражданском кодексе РФ, тогда как отношения хранения, как таковые, или же отношения о купле-продаже товаров урегулированы в ГК РФ достаточно полно.
Законопроект "О двойных и простых складских свидетельствах" часто обвиняют в том, что он будто бы ориентирован на рынки ценных бумаг. Что этот закон в очередной раз будет обслуживать рынок ценных бумаг, а товаропроизводителю снова ничего не достанется и что с помощью этого закона вновь из товаропроизводителей все "выжмут". Потому якобы такой закон не нужен товаропроизводителю, ибо он преследует только интересы финансовых рынков.
Между тем думается, что это совсем не так. Трудно себе представить, что Положение о переводном и простом векселе было написано в интересах финансовых рынков либо в интересах банков, либо в интересах участников рынка ценных бумаг. Разве можно обвинить вексель в том, что он обслуживает только финансовые рынки? Очевидно, что складские и залоговые свидетельства также не заслуживают такого обвинения.
Свидетельства являются тем связующим инструментом, который поможет промышленным предприятиям решить задачу нехватки оборотных расчетных средств. Поможет привлечь их с финансовых рынков, создав для банков наиболее надежные гарантии возврата этих средств. Это будет в высшей степени способствовать продвижению товаров на рынках и подъему реального сектора.
Развитие производства немыслимо без финансирования и прежде всего на возвратной основе. Но для того чтобы запустить этот процесс, нужен соответствующий доступный инструментарий, не захваченный финансовыми акулами и не ангажированный всевозможными организаторами. Инструментарий, который был бы свободен от всякого рода специализированной инфраструктуры, без которой он не может существовать.
Положения закона, на наш взгляд, сбалансированы таким образом, чтобы не допустить лоббирования ничьих интересов. Складские свидетельства равнодоступны всем хозяйствующим субъектам, включая и предприятия реального сектора, и участников финансовых рынков, и даже частных предпринимателей. В этом сильное преимущество закона.
Просматривается идея, согласно которой закон не должен касаться деятельности элементов инфраструктуры, призванной обслуживать этот рынок, и не должен содержать положений, в соответствии с которыми посредники (как товарные, так и финансовые) получат преимущества перед производителями товаров и перед собственниками финансового ресурса. Если только отступить от этого принципа, то реальный товаропроизводитель вновь окажется в ущемленном положении.
И банкиры, и товаропроизводители как собственники товара смогут получить положительный эффект, когда названные ценные бумаги будут иметь возможность переходить из рук банкиров в руки промышленных предприятий и обратно. Создание ограничений в этом движении как в одну, так и в другую сторону категорически недопустимо, поскольку это нарушит нормальный переток денежных средств в промышленный сектор.
Мы бы не стали делать выводов насчет того, что этот закон преследует интересы финансовых рынков. Это, на наш взгляд, несправедливо. Ко всему прочему не следует забывать и о том, что складские свидетельства (если только речь не идет о драгметаллах, драгоценных камнях и ювелирных изделиях) теоретически не могут быть эмитированы коммерческими банками как, например, финансовые банковские векселя или облигации. Экономическая основа, порождающая складские свидетельства, такова, что эти ценные бумаги начинают свое движение (отталкиваются) от предприятий реального сектора. Ввиду этого встречные финансовые потоки следует ожидать в направлении предприятий реального сектора, а не в направлении банкиров. Опасения насчет новых финансовых пирамид, дутых ценных бумаг и пр. нам видятся совершенно необоснованными. Пока сами предприятия не захотят даром отдать свои свидетельства или расстаться с полученными деньгами, до тех пор никто их к этому не может и не должен принуждать.
В чем преимущества складского свидетельства?
В чем же может состоять значение складских свидетельств для российского торгового оборота? Есть ли сегодня в России потребность в том, чтобы торговать товарами посредством свидетельств, т.е. без фактической передачи товара во владение, когда вручение товара заменяется вручением складского свидетельства?
У нас большие сомнения в том, что такая потребность в складских свидетельствах сегодня реально имеет место. Ведь по своим формально-правовым и фактическим последствиям вручение свидетельства далеко не тождественно вручению самого товара. Любая ценная бумага несет в себе риски, связанные с неисполнением эмитентом своих обязательств. К рискам, связанным с ненадежностью продавца товара, прибавляются и риски, связанные с ненадежностью склада, как "эмитента" ценной бумаги, и риски, обусловленные документарной природой самого свидетельства.
Думаем, что сегодня покупатель товара предпочтет его покупку с фактической передачей владения покупке с титулярной передачей в виде складского свидетельства. Права те же самые, однако рисков меньше. С точки зрения минимизации рисков покупателя, интерес в торговле товаром путем торговли складскими свидетельствами не просматривается.
Интерес к складским свидетельствам появляется, если допустить наличие дисконтов или премий между ценой товара и ценой соответствующего складского свидетельства. Либо допустить некие налоговые преимущества, которые отличают оборот складских свидетельств от оборота реального товара. Или же допустить, что торговые или залоговые операции со складскими свидетельствами не подпадают под те ограничения и запреты, под которые попадает торговый или залоговый оборот соответствующих товаров. Вот тогда появляется интерес. Но и дисконты, и налоговые преимущества, и снятие ограничений на совершение торговых и залоговых операций становятся возможны только тогда, когда складское свидетельство имеет статус ценной бумаги и рассматривается как самостоятельный объект гражданских прав, обращение которого может происходить вне связи с оборотом самого товара. Вместе с тем вопрос о статусе складского свидетельства как самостоятельного объекта гражданских прав теснейшим образом связан с вопросом перехода (принадлежности) права собственности на товар к держателю складского свидетельства.
Закон, принятый Государственной Думой, рассматривает складские свидетельства в качестве самостоятельных объектов гражданских прав - ценных бумаг. Это хорошо, поскольку максимально соответствует интересам как товаропроизводителей, так и интересам банков и иных хозяйствующих субъектов. По идее законодателя вопросы перехода права собственности на товарное наполнение складского свидетельства рассматриваются за рамками закона. Тем самым закон допускает обращение складского свидетельства в отрыве от сделок, имеющих своим предметом отчуждение самого товара. Только такая модель позволяет реализовать все экономические преимущества складского свидетельства как ценной бумаги. В рамках такой доктрины оборот складских свидетельств становится возможен не только между продавцами-покупателями товаров, но и на финансовых рынках, что для России представляется чрезвычайно важным. Самое главное преимущество закона состоит в том, что доктрина складского свидетельства, закрепленная в законе, допускает как оборот товаров с одновременной передачей складского свидетельства, так и оборот складских свидетельств как ценных бумаг без одновременной передачи права собственности на сам товар.
Возможность "отдельного" от товара оборота складского свидетельства как ценной бумаги приводит к тому, что складское свидетельство может быть не только продано само по себе, но и заложено как ценная бумага, что, на наш взгляд, более привлекательно, чем залог товара. Ценная бумага может быть передана банку в порядке отступного в целях прекращения кредитного обязательства заемщика, а непосредственно сам товар, скорее всего, нет. Ценная бумага может быть продана с публичных торгов на финансовых рынках, а непосредственно сам товар, безусловно, нет! Следует отметить и то обстоятельство, что расходы по организации торгов ценными бумагами могут быть на порядок ниже расходов по организации торгов реальным товаром. Поэтому с точки зрения ликвидности предмета залога вопрос однозначно решается в пользу залога ценной бумаги - складского свидетельства.
Есть и еще один аспект, где залог складского свидетельства как ценной бумаги создает ряд преимуществ для банка-кредитора. Речь идет о том, какие возражения можно заявлять против требования об обращении взыскания по залогу. Поскольку в залоге - ценная бумага, то отказ от обращения взыскания на складское свидетельство как на ценную бумагу не может быть основан на том, что залогодатель не являлся собственником товара или же на том, что залогодатель не имел правомочий закладывать товар, или даже на том, что товар не существовал в момент заключения договора залога. Иными словами, отпадают возражения, построенные на дефектах вещного права залогодателя по отношению к товару, которые могли бы быть заявлены против требования об обращении взыскания по договору залога самого товара. Ввиду этого представляется, что залог складского свидетельства как ценной бумаги, несомненно, выигрывает по сравнению с залогом реального товара, существенно снижая процессуальный риск для банка-кредитора. Снижение риска - это снижение цены кредита для товаропроизводителя.
Что будет, если изменить концепцию складского свидетельства?
Юридический фокус, в силу которого становится возможным самостоятельное обращение складского свидетельства, основан на положениях ст. 128 ГК РФ, согласно которым ценные бумаги отнесены к самостоятельным вещам вне зависимости от того, какие права они удостоверяют. Вдобавок ко всему, согласно положениям ст. 147 ГК РФ, отказ от исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо на его недействительность не допускается. Поэтому отсутствие формального права собственности на товар у держателя складского свидетельства, притязания на это право со стороны третьих лиц, отсутствие перехода права собственности вслед за движением складского свидетельства или иные подобные обстоятельства не могут быть положены в основу возражений против требований выдачи товара со склада, если только это требование заявлено надлежащим и добросовестным держателем складского свидетельства.
Поэтому попытки регулирования в законе вопросов перехода права собственности на товар видятся бессмысленными и не приведут ни к чему, кроме неразрешимых коллизий в правоприменительной практике. Тем не менее дискуссии по поводу перехода права собственности на товар вслед за движением складского свидетельства продолжаются. Что это? Теоретическое заблуждение, обусловленное непониманием существа складского свидетельства, или чьи-то интересы? Этот вопрос не может не вызывать определенной обеспокоенности.
В согласительной комиссии 26 ноября сего года обсуждались поправки, согласно которым предлагалось установить правило, что поклажедатель (товаровладелец) должен быть собственником товара, а с передачей складского свидетельства должна происходить передача права собственности на сам товар. Предлагалось также установить тождество между залогом складского свидетельства и залогом товара, исключив для складских свидетельств такую конструкцию, как залог ценных бумаг.
Какие последствия будет иметь закрепление в законе подобных норм? Во-первых, введение такого правила приведет к неоправданному ограничению гражданской правоспособности лиц, выступающих в роли поклажедателей, что формально противоречит положениям п. 1 ст. 886, а также п. 1 ст. 907 ГК РФ. Товарный склад в обязательном порядке должен будет проверять наличие права собственности на товар у поклажедателя. Без такой проверки он не вправе будет выдавать складские свидетельства и сделки выдачи свидетельств в отсутствие проверки права собственности у поклажедателя. Они будут признаваться недействительными по основаниям, установленным ст. 168 ГК РФ, как сделки, совершенные с нарушением норм закона. Товарный склад же будет при этом нести ответственность за недействительность прав, удостоверенных ценной бумагой, если вдруг обнаружится, что поклажедатель не был собственником товара.
Во-вторых, согласно положениям ст. 218 ГК РФ в основании перехода права собственности на вещь, которая имеет собственника, лежит сделка "об отчуждении этой вещи". Переход права собственности на товар полностью находится в компетенции сделки "об отчуждении вещи" (т.е. этого товара) и не может определяться иными сделками, и в частности, сделками "по передаче" складского свидетельства. Сама по себе "передача складского свидетельства" без надлежащих оснований вообще не создает правовых последствий.
В-третьих, стороны сделки, пользуясь положениями ст. 223 ГК РФ, вправе самостоятельно определить момент перехода права собственности на товар. Поэтому наличие в законе императивной нормы о принадлежности права собственности держателю свидетельства и о переходе этого права вместе с "передачей свидетельства" приведет к грубейшим коллизиям в правоприменительной практике.
В-четвертых, произойдет превращение свидетельства из складского документа в некий документ о собственности на хранимый товар. Тем самым неоправданно расширяется состав имущественных прав, удостоверенных складским свидетельством, по сравнению с тем, что установлено п. 2 ст. 907, а также ст.ст. 912, 914 и 916 ГК РФ и искажается смысл складского документа как документа, "удостоверяющего заключение договора хранения и принятие товара на склад". Более того, как следует из ст.ст. 142-147 ГК РФ, удостоверение вещных прав с помощью ценных бумаг несовместимо с природой этих документов. Статья 147 прямо указывает на то, что ценной бумагой могут быть удостоверены только обязательства, ввиду чего складское свидетельство не может доказывать (удостоверять) принадлежность его держателю права собственности на товар. Поэтому введение подобных положений в закон представляется, по меньшей мере, выходящим за рамки отношений, связанных со складскими свидетельствами.
В-пятых, указанные положения об императивном переходе права собственности на товар вслед за передачей складского свидетельства неоправданно ограничили бы применение положений ст. 918 ГК РФ (хранение с правом распоряжения товаром), так как при хранении с правом распоряжения право собственности на товар передается товарному складу и не может принадлежать держателю складского свидетельства.
В-шестых, в результате принятия названных поправок складские свидетельства не смогут быть представлены на рынках ценных бумаг как самостоятельный объект сделок. Коммерческие банки и профессиональные участники рынка ценных бумаг не смогут работать с этими ценными бумагами, и поэтому выбывают из указанного оборота. Это не только противоречит складывающейся практике делового оборота, но представляется совершенно неоправданным в современных экономических условиях.
В-седьмых, принятие доктрины перехода права собственности на товар вслед за движением складского свидетельства привело бы к тому, что реализация этих ценных бумаг в любом случае подлежала бы обложению НДС, а передача свидетельства приравнивалась бы к отгрузке товара для целей акцизного налогообложения. Думаем, что это было бы несправедливое "наказание" прежде всего для тысяч товаропроизводителей России.
В-восьмых, наличие в законе норм о том, что держателю свидетельства перешло право собственности на товар вследствие тривиальной "передачи" ему складского свидетельства ни на йоту не умаляет прав истинного собственника на этот товар (если таковой обнаружится). Поэтому указанные поправки ни в коем случае не смогут ограничить право истинного собственника на защиту его нарушенного права. Но думается, что настоящему собственнику при таких нормах закона будет очень тяжело защищать свое нарушенное право, так как его доказательства прав собственности будут основаны на положениях договора, по которому он приобрел товар, а доказательства держателя складского свидетельства - на императивных положениях закона.
И, наконец, возвращаясь к залогу складского свидетельства, можно будет сказать, что принятие доктрины перехода права собственности приведет к полному выхолащиванию процессуальных преимуществ, которые создаются для кредитора залогом складских свидетельств как ценных бумаг. Если залог свидетельства будет тождествен залогу товара, то возражения против обращения взыскания на товар могут быть построены на абсолютно любых пороках вещного права залогодателя на товар. Это последнее обстоятельство превращает складское свидетельство в инструмент, не пригодный для обеспечения кредитных обязательств заемщика, поскольку риски кредитора будут выше, нежели при залоге товара.
Кому нужно менять концепцию складского свидетельства?
Удивительно, но статус складского свидетельства как ценной бумаги устраивает сегодня практически всех - Центральный банк, Гохран и даже МНС. Возможность обращения складского свидетельства в отрыве от сделок по реализации (отчуждению) товара сегодня полностью признается юристами указанных ведомств.
Такая конструкция складского свидетельства крайне нужна сегодня товаропроизводителю, поскольку для него открывается возможность получить в свое распоряжение денежный ресурс, из которого на протяжении какого-то времени (пока свидетельство в обороте, а товар на складе) еще не "отрезан" ни НДС, ни акциз.
Банкиров (более или менее) также все устраивает, ведь опасения насчет того, что заемщик, получающий кредит под залог ценной бумаги, окажется не собственником товара, лишены оснований. Для банков крайне важна сегодня сама возможность совершения операций со складскими свидетельствами как с ценными бумагами.
Кто же больше всего заинтересован в том, чтобы складское свидетельство подтверждало права собственности на товар? В процессе рассмотрения закона в Государственной Думе подобные предложения неоднократно инициировались специалистами товарных и фьючерсных бирж. На этапе согласительной комиссии данное предложение вновь поступило от одной из московских бирж. На первый взгляд, это может показаться странным, поскольку весь оборот свидетельств превращается в тривиальный рынок товара. В чем здесь интерес биржи как товарного посредника? Почему поправки именно от биржи? В чем же дело? Ведь в принятом Государственной Думой законе нет ничего, что бы мешало с помощью складских свидетельств организовывать биржевой товарный рынок. Если угодно, можно продавать товар, передавая следом складское свидетельство, если неугодно, можно продавать ценную бумагу без передачи права собственности на сам товар.
Но указанное обстоятельство натолкнуло нас на некоторые соображения. Очевидно, что торговые посредники - это лица, которые заинтересованы в том, чтобы в случае, если продавец оказался не собственником товара, не нести за это ответственности. Несомненно, они стремятся переложить на плечи товарного склада как саму эту ответственность, так и бремя проверки наличия товара и бремя проверки правомочий собственника у продавца. Организаторы товарных торгов рассчитывают сегодня на складское свидетельство как инструмент минимизации, прежде всего своих рисков - рисков посредника, перепродающего товар. Рассчитывают на свидетельство как на вспомогательный инструмент при конструировании "спот" сделок с товаром и срочных контрактов. И это вполне естественно.
Но, имея подобные нормы в законе, посредник, или организатор товарных торгов, запросто "умоет руки", рассуждая таким образом: по закону поклажедатель должен быть собственником товара и держатель складского свидетельства должен стать собственником, поэтому он, посредник, ко всей "чехарде" с правом собственности (если таковая начнется) отношения не имеет... Дескать, товарный склад виноват, это он не проверил право собственности, а с него, как с посредника, в этой связи никакого спросу. Согласитесь, это было бы великолепно для организатора торговли?! С помощью такой нормы в законе крайне легко решить все свои проблемы.
При этом, в обоснование таких норм, манипулируют "больными точками" покупателей товара и кредиторов. Первым говорят - появляются надежные гарантии для покупателя, вторым - появляются гарантии для кредитора. Пугают нас якобы возникающими проблемами с налогами, если свидетельство рассматривать как ценную бумагу. Утверждают будто бы об имеющихся противоречиях с Гражданским кодексом, когда на самом деле они возникнут, если указанные поправки принять. Приводят доводы о том, что складскими расписками будто бы никто в мире не торгует и они не представлены на рынках ценных бумаг. Цитируют маститых юристов и не юристов и пр. Словом, все, что угодно! Но это все нам представляется обычным обманом, поскольку закон, принятый Государственной Думой, не содержит в этом вопросе противоречий с Гражданским кодексом! Складское свидетельство не может быть свидетельством о собственности.
На самом деле риски покупателя и риски кредитора, обусловленные пороками вещного права на сам товар, нисколько не изменятся от того, что в законе появятся нормы о том, что поклажедатель должен быть собственником, а с передачей свидетельства будто бы приобретается право собственности на сам товар. Однако ответственность посредника, действительно, может быть нейтрализована. В такой доктрине, когда вслед за движением складского свидетельства переходит право собственности на сам товар по закону, все можно переложить на товарный склад. Складское свидетельство становится идеальным инструментом для снятия ответственности с посредника или с организатора торговых операций!
Интерес товарных и фьючерсных бирж к закреплению в законе права собственности за движением складского свидетельства понятен. Он обусловлен тем, что расчетная палата организатора торгов (биржи), "пропуская" через себя все денежные потоки, обычно несет и ответственность за неисполнение какой-либо стороной контракта своих обязательств. Разумеется, расчетной палате очень хочется этой ответственности избежать или минимизировать риск ее наступления. Вопрос лишь в том, каким способом этого добиться.
Во всем мире организаторы торгов требуют от участников сделок подтверждения наличия самого товара, взносов в гарантийный фонд или иного обеспечения. При этом расчетная палата продолжает нести ответственность по обязательствам, которые остались неисполненными сверх гарантийных взносов. Там, где исполнение товарного контракта происходит путем вручения складского документа, создаются специальные биржевые склады и прорабатывается целая система мер, направленная на минимизацию рисков покупателя, связанных с возможным неисполнением поставки (включая всевозможные санкции к обманщикам). Но везде организаторы торгов (или расчетная палата) несут ответственность за неисполнение обязательств по складскому документу, если иное не устанавливается правилами самого контракта или условиями торгов.
Создавать биржевой склад и реализовывать систему мер, направленных на минимизацию рисков держателя свидетельства, - дорого и долго. Кроме того, не всем понятно, как это делать. Да и зачем?
Не проще ли решить все проблемы товарных бирж одним махом - установить принадлежность и переход права собственности вслед за движением складского свидетельства на товар по закону?! Тем более представляется удачный случай - закон о складских свидетельствах. При этом интересы свыше тысячи российских банков, желающих работать со складскими свидетельствами, интересы многих тысяч промышленных предприятий, рассчитывающих на налоговые льготы, интересы профессиональных участников рынка ценных бумаг, ориентирующихся на дисконты и премии на этом рынке, просто не принимаются во внимание. Приносятся, как говорят, в жертву, ради выгоды и решения всех проблем одной-трех товарных бирж.
Таким образом, инициация поправок в закон о переходе права собственности на товарное наполнение складского свидетельства видится не таким уж наивным заблуждением. Все несколько сложнее. Остается надеяться, что банкиры выскажут свое мнение по поводу этого закона перед законодателями. Если промолчат, то останутся за пределами этого рынка.
Хочется надеяться, что члены согласительной комиссии учтут наши замечания.
Бизнес и Банки 26.12.2001
