На главную Карта сайта
 
Библиография Greenmail, корпоративные конфликты

Акционерные пираньи.



Акционерные пираньи



Евгений Мысловский,
фонда “Антимафия”,
старший советник юстиции



"Российская Федерация сегодня" № 7, 2002

Кемеровский райсуд по иску жителя Кемерова А. Воронкова запретил акционерам “Мосэнерго” проводить внеочередное собрание с повесткой дня об отставке генерального директора Ремезова; Рязанский райсуд по иску местной жительницы И. Егоровой запретил “Транснефти” экспортировать нефть “ЛУКойла”; Нагатинский межмуниципальный райсуд в порядке обеспечения иска гр-на В. Варданяна запрещает реестродержателю ООО “Пи-ЭР”, ОАО “Киржачская мебельная фабрика” и АОЗТ “Москомплектмебель” исполнять решение государственного органа — МРО ФКЦБ по Центральному федеральному округу о конвертации акций в связи с созданием еще в 1998 году нового акционерного общества...
Последний случай достоин специального исследования, поскольку странности в действиях судьи не поддаются объяснению с применением приемов классической логики. Назову лишь два момента. Обращаясь в суд в августе 2001 года, истец обжалует решение общего собрания от июля 1998 года на том основании, что он не был уведомлен о его повестке дня и в связи с этим не мог воспользоваться своим правом требовать выкупа обществом у него акций. Кто сможет объяснить логику судьи, держащего в своих руках выписку из реестра акционеров о том, что на момент подачи заявления истец не являлся акционером, а стал им всего лишь за полторы недели до подачи иска, и, следовательно, три года назад акционеры вообще не знали о его существовании и, естественно, не могли пригласить его на это собрание. Как объяснить поспешность судьи, принимающего решение об обеспечении иска от акционера, имеющего 0,003 процента голосов? (Мосгорсуд по частной жалобе ответчика отменил определение райсуда об обеспечении иска, но теперь истец под разными предлогами уже более полугода уклоняется от рассмотрения в суде своего иска), а в марте этого года Варданян при поддержке работников ЧОП “Родон” попытался силой захватить предприятие. На пути захватчиков стеной стали рабочие, и под их напором отряд Варданяна отступил, но обещал вернуться.
Достаточно характерным является пример с ОАО “Дом ленинградской торговли”, где основной акционер — государство (75 процентов акций!) — однажды узнал о том, что его вообще исключили из реестра акционеров, и вот почти 5 лет пытался осуществить решение арбитражного суда о восстановлении своих прав, поскольку принимаемые судами общей юрисдикции решения по “веерным” искам мелких акционеров, по совершенно другим основаниям, запрещали реестродержателю проводить какие-либо операции с реестром.
Подобные примеры встречаются на каждом шагу. Анализ почти десятилетней практики применения корпоративного права и следующих один за другим скандалов вокруг акционерных обществ позволил выявить следующие пробелы в нашем законодательстве.
Во-первых, совершенно непонятно, почему законодатели вопреки общеустановленной практике разрешения хозяйственных споров решили вывести споры акционеров с обществом из-под юрисдикции арбитражных судов. Внешне правовая позиция тут просматривается простая — акционер является физическим лицом, а все споры с участием физических лиц в соответствии с ГК РФ рассматриваются судами общей юрисдикции. Однако просто физическое лицо и акционер — не совсем одно и то же. Участие в акционерном обществе — это разновидность предпринимательской деятельности, и акционер не просто имеет право на получение дивидендов, как обыкновенный вкладчик в банке имеет право на проценты по вкладу. Права акционеров более широки, поскольку в соответствии с Законом “Об акционерных обществах” акционер имеет право на участие в общем собрании акционеров с правом голоса по всем вопросам его компетенции, на получение дивидендов, а в случае ликвидации общества — право на получение части его имущества.
О предпринимательском статусе акционера свидетельствует и положение ч. 2 ст. 11 Закона “Об основах государственной службы”, в соответствии с которой “государственный служащий обязан передавать в доверительное управление под гарантию государства на время прохождения государственной службы находящиеся в его собственности доли (пакеты акций) в уставном капитале коммерческих организаций”. В России разрешение экономических споров возложено на арбитражные суды, которым в соответствии со ст. 22 Арбитражно-процессуального кодекса “подведомственны дела по экономическим спорам, возникающим из гражданских, административных и иных правоотношений: между юридическими лицами, гражданами, осуществляющими предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющими статус индивидуального предпринимателя, приобретенный в установленном законом порядке (далее — граждане)”. Вот в этом последнем определении — статусе индивидуального предпринимателя — и заложено главное логическое противоречие нашего законодательства, которое предусматривает этот статус только за теми, кто зарегистрирован в государственном органе (в налоговой инспекции), а предпринимательский статус, происходящий из сущности деятельности самого акционера, действующим законодательством вообще не предусмотрен.
Не менее противоречиво положение акционера-гражданина во взаимоотношениях с государственными органами. С одной стороны, гражданин имеет право обжаловать в суд решения государственных органов, если они нарушают его права. Но акционер напрямую с государством не сталкивается — субъектом правоотношений с государством является акционерное общество. Поэтому совершенно непонятно, почему суд по иску акционера запрещает обществу или госоргану выполнять свои функции. Кто может объяснить, что именно знают о “Транснефти” судьи в Рязанской области? Что знают судьи Орла об Усть-Илимском ЛПК или судьи Кемерова о проблемах “Мосэнерго”? За чей счет — истца или судьи из Рязани — будут возмещаться колоссальные убытки “ЛУКойла” от запрета на экспорт нефти?
Положение п. 7 ст. 49 (новая редакция Закона “Об акционерных обществах”) предусматривает следующее: “Акционер вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием акционеров с нарушением требований настоящего Федерального закона, иных правовых актов Российской Федерации, устава общества, в случае, если он не принимал участие в общем собрании акционеров или голосовал против принятия такого решения и указанным решением нарушены его права и законные интересы”. Если не считать добавления о том, что срок обжалования установлен в 6 месяцев, то текст статьи практически не отличается от предыдущей редакции, процитированной выше.
Из приведенного текста закона однозначно следует, что акционер, как сторона в любом споре, во-первых, имеет право судиться только с акционерным обществом, во-вторых, только по строго ограниченной проблеме — судебному обжалованию подлежит лишь состоявшееся решение общего собрания, и, в-третьих, при строго определенных условиях: если он голосовал “против”. Следовательно, вообще противозаконной является практика судов по вынесению решений о запрете проводить собрание акционеров или исполнять какое-либо решение государственных органов. При этом немаловажным фактором является и то, что список участников собрания утверждается не менее чем за 45 дней до даты собрания, что исключает возможность обжалования решения лицами, не состоявшими акционерами на момент принятия решения. Аналогичным образом, видимо, должен решаться вопрос и в том случае, когда акционер продал свои акции и на момент подачи заявления в суд или рассмотрения дела перестал быть акционером. Однако практика показывает, что судьи эти моменты часто просто не учитывают. Кто и почему расширил права акционера на обращение в суд до беспредела, остается загадкой.
Даже во внутренних отношениях с акционерным обществом права акционеров ограничены достаточно четким критерием — это количество акций, или голосов, которыми он располагает.
Так, для ознакомления со списком акционеров и созыва общего собрания требуется иметь не менее 1 процента голосов (п.  4 ст. 51), причем почтовые адреса акционеров, включенных в список, могут разглашаться только с их согласия; для включения вопроса в повестку дня — не менее 2 процентов голосов (п. 1 ст. 53); для созыва внеочередного собрания — не менее 10 процентов (п. 1 ст. 55); собрание считается правомочным, если на нем присутствуют владельцы не менее 50 процентов акций, а в случае срыва общего собрания из-за отсутствия кворума повторное собрание проводится при наличии не менее 30 процентов акционеров, но извещения должны быть посланы опять-таки всем акционерам (58). Как видим, законодатели пытались поставить некоторые преграды на пути злоупотребления правом отдельными лицами.
На страже этого закона должна стоять Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг (ФКЦБ), однако к серьезным “проколам” ФКЦБ следует отнести и отсутствие в Положении № 27 о ведении реестра нормы, регулирующей исправление ошибки самим регистратором в случае выявления факта предоставления подложных документов или иного злоупотребления при предоставлении на регистрацию документов о передаче прав на ценные бумаги.
Сейчас регистратор и ФКЦБ предлагают заинтересованным лицам самим обращаться в суд, однако такие рекомендации не основаны на законе. В соответствии с теорией гражданского права любые незаконные сделки, тем более совершенные с целями, противными основам правопорядка, являются ничтожными. Ничтожная сделка, будучи недействительной с самого начала, не порождает никаких правовых последствий. Недействительность ничтожной сделки не зависит от решения суда и не является следствием судебного признания.
Решение о признании сделки ничтожной как акт правосудия, имеющий преюдициальное значение, может вынести только суд, но это не означает, что до судебного решения ничтожная сделка имеет юридическую силу и никто не вправе считать ее недействительной. Следовательно, любые выявленные злоупотребления при внесении записей в реестр могут быть устранены самим регистратором.
Оказалась неурегулируемой и ситуация с передачей реестра акционеров от одного реестродержателя другому, в случае возникновения конфликта между эмитентом и реестродержателем — расторжение договора о ведении реестра по инициативе эмитента должно автоматически влечь за собой его передачу новому реестродержателю, а за задержку этой операции должны следовать самые суровые санкции в виде безусловного лишения лицензии. Сегодня в стране достаточно много исков об изъятии реестров у недобросовестных реестродержателей. Почему-то обычные административно-организационные процедуры ФКЦБ рекомендует перекладывать на плечи арбитражного суда.
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2001 года затронуло лишь один момент — суды отныне не вправе запрещать проведение общих собраний, но не разрешило, да и не могло разрешить, всех противоречий корпоративного законодательства. Однако нельзя и недооценивать выводы высшей судебной инстанции общей юрисдикции — публично сделан вывод о наличии серьезных проблем в сфере управления акционерными обществами.
Почти десятилетний опыт применения корпоративного законодательства позволяет прийти к категорическому выводу — имеющиеся нечеткости закона требуют законодательной же корректировки. Причем рассмотренную нами проблему достаточно легко устранить, дополнив перечень субъектов арбитражного процесса акционерами.

Количество просмотров: 94





ГОРЯЧИЕ ТЕМЫ ФОРУМОВ
 

14.02.2024
Образование ЕИО на ВОСА

23.01.2024
Обязательное предложение

22.01.2024
проблемы со входом на lin,ru

03.07.2023
Подписание протокола ОСА

 
ГОРЯЧИЕ ДОКУМЕНТЫ
 
Указание Банка России от 30.10.2017 N 4593-У "О внесении изменений в Указание Банка России от 11 сентября 2014 года N 3379-У "О перечне инсайдерской информации лиц, указанных в пунктах 1–4, 11 и 12 статьи 4 Федерального закона "О противодействии неправоме

Проект Федерального закона N 319413-7 "О внесении изменений в Федеральный закон "О рынке ценных бумаг" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования правового регулирования осуществления эмиссии ценных бумаг" (ред., приня

 
| | | | | |
  Rambler's Top100
Дизайн сайта Studioland Design Group