|»

Статьи

|»

Статьи

К вопросу о судебном оспаривании реорганизации хозяйственных обществ

Как показывает практика, несовершенство и противоречивость норм, регулирующих процесс реорганизации хозяйственных обществ, и отсутствие норм о недействительности реорганизации ведут к тому, что любая реорганизация, проводимая в настоящее время в РФ, несет в себе высокий риск признания ее незаконной. Такой риск несут все субъекты, вовлеченные в процесс реорганизации: сами общества, участвующие в реорганизации, их участники и кредиторы.

На первый взгляд может показаться, что защита требуется только не заинтересованным в реорганизации лицам, а именно кредиторам, миноритарным участникам. Однако реорганизованное общество, а также общество, созданное в результате реорганизации, нуждаются в защите от возможного оспаривания реорганизации и документов, оформляющих ее процесс, не меньше, чем кредиторы и участники от незаконных действий реорганизуемых обществ.

Ни Гражданский кодекс РФ, ни специальные законы в настоящее время не позволяют определить основания оспаривания реорганизации, круг лиц, имеющих право на оспаривание реорганизации, последствия такого оспаривания. Поэтому в силу отсутствия прямого регулирования процедуры проверки законности реорганизации суды самостоятельно формируют соответствующие «составы» при разрешении судебных споров. Анализ судебной практики в сфере применения норм о реорганизации хозяйственных обществ свидетельствует о том, что подавляющее число исковых требований заявляется кредиторами. Встречаются иски о признании недействительной сделки по реорганизации и о применении последствий недействительности реорганизации, о признании недействительным разделительного баланса в части, касающейся объема распределенных прав и обязанностей, о признании недействительной регистрации вновь созданных в результате реорганизации юридических лиц, о признании недействительным решения общего собрания акционеров в части утверждения разделительного баланса и признании недействительными сделок по передаче имущества согласно разделительному балансу, о применении последствий недействительности ничтожной сделки по передаче имущества в уставный капитал при проведении реорганизации путем приведения сторон в первоначальное положение и обязании вернуть полученное по сделке имущество (См.: постановление Федерального арбитражного суда Восточно-сибирского округа от 17.04.2002 по делу № А74-3091/01-К1-Ф02-580/2002-С2, постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 31.10.2001 по делу № КГ-А40/6158-01, постановление Президиума ВАС РФ от 31.10.2000 № 796/00, постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 25.07.2002 по делу № Ф09-171/02-ГК, постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 09.08.2002 по делу № КГ-А41/5085-02.).

Как видно из приведенного перечня, формулировки исковых требований не подчиняются никаким правовым нормам, а зависят скорее от фантазии их заявителей. Поэтому попробуем разобраться, какие исковые требования и кем они могут быть заявлены, каковы правовые последствия удовлетворения таких требований.

Прежде всего остановимся на проблеме терминологии, в частности на широко используемом некоторыми специалистами понятии «недобросовестная реорганизация». Свои истоки указанный термин берет в законодательных актах, которые содержат легитимное определение «недобросовестности» применительно к соответствующей сфере регулирования. Так, в ст. 26 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» раскрывается понятие «недобросовестной эмиссии», под которой понимаются действия эмитента, выражающиеся в нарушении процедуры эмиссии, установленной данным Законом. Понимание недобросовестности как «действия» прослеживается в ст. 4 Закона РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности», которая называет недобросовестной конкуренцией любые направленные на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности действия хозяйствующих субъектов, которые противоречат положениям действующего законодательства, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности, справедливости.

Поэтому по сложившейся законодательной традиции некоторые авторы склонны видеть в недобросовестной реорганизации действия реорганизуемого общества (совершаемые посредством органов управления), которые противоречат закону и осуществляются «с целью избежать ответственности по обязательствам и обезопасить корпоративные активы от возможного обращения взыскания на них по долгам со стороны кредиторов» (Степанов Д.И. Правопреемство при реорганизации в форме выделения // Вестник ВАС, 2002, № 8). По мнению Д.И. Степанова, недобросовестная реорганизация «проводится с целью передачи имущества реорганизуемого юридического лица иной организации, которая не отвечала бы в полном объеме по обязательствам реорганизованного юридического лица» (Там же).

Вместе с тем специалисты, занимающие научной разработкой понятий «добросовестность» и «злоупотребление», отмечают необоснованность использования термина «недобросовестность» в таком понимании. Характеризуя понятие недобросовестности, В.И. Емельянов отмечает, что определение «добросовестности» совпадает, в сущности, с определением «невиновности», тогда как понятие «недобросовестность», должно совпадать с понятием «виновность» (См.: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. - М., 2002, с. 91-92). А в Федеральном законе «О рынке ценных бумаг» термин «недобросовестность» используется как синоним слова «противоправность», в упомянутом Законе о конкуренции наряду с противоправными действиями он обозначает еще и действия, которые противоречат требованиям добропорядочности, разумности и справедливости (См. Емельянов В.И. Указ. соч., с. 98). Рассматривая понятие «добросовестность» в российском гражданском праве в разрезе понимания данного правового явления римским правом и правом зарубежных стран, С.А. Краснова приходит к выводу, что добросовестность – это понятие, характеризующее субъективную сторону поведения участников гражданских правоотношений, наличие которой в предусмотренных законом случаях позволяет субъекту беспрепятственно осуществлять свои права и требовать исполнения обязанностей, а ее отсутствие (недобросовестность) влечет неблагоприятные материально-правовые последствия, в том числе применением мер ответственности к недобросовестному лицу - правонарушителю (Краснова С.А. Определение понятия «добросовестность» в российском гражданском праве. (Текст статьи получен с использованием правовой базы данных СПС «Консультант-Плюс»)).

Согласившись с таким видением понятия «недобросовестность», можно говорить лишь о недобросовестности гражданина, юридического лица (субъекта правоотношения), но никак не реорганизации, эмиссии (процедуры, порядка действий).

Спорным представляется также вопрос о соотношении понятий «недействительность реорганизации» и «недействительность решений и документов, опосредующих реорганизацию».

Как отмечалось, исковое требование «о признании недействительной реорганизации» достаточно часто встречается в судебной практике. Примером служит известное судебное дело, которое рассматривалось в Арбитражном суде Астраханской области и решение по которому проверялось Президиумом ВАС РФ, о признании недействительной реорганизации ОАО «Молочный комбинат «Астраханский» в форме выделения из его состава нового юридического лица – ООО «ПКФ «Астрахань-молоко» (См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 31.10.2000 № 796/00). Кредитор реорганизуемого общества подал иск в связи с тем, что действия реорганизованного общества были направлены на уклонение от погашения долгов. Суд квалифицировал действия ответчика как злоупотребление правом и признал реорганизацию недействительной. Таким образом, Президиум ВАС РФ подтвердил правомерность предъявления иска о признании недействительной реорганизации юридического лица.

Рассматривая проблему недействительности реорганизации и подкрепляя свою позицию приведенным судебным актом, некоторые авторы отмечают необходимость законодательного закрепления оснований признания реорганизации недействительной: это должны быть грубейшие, носящие неустранимый характер нарушения законодательства (См.: Степанов Д.И. Указ. соч). В качестве примера таких нарушений, дающих право обратиться в суд с иском о признании реорганизации недействительной, называется неуведомление кредиторов (См.: Гражданский кодекс РФ. Часть первая: Научно-практический комментарий / отв. ред. Абова Т.Е., Кабалкин А.Ю., Мозолин В.П. - М., 1996, с. 120). Однако высказывается и иная точка зрения. Как отмечает Е.П. Дивер, «заявление искового требования о признании реорганизации недействительной некорректно с терминологической точки зрения, так как реорганизация представляет собой процедуру перемены участников правоотношения» (Дивер Е.П. Проблемные вопросы защиты прав кредиторов при реорганизации коммерческих организаций // Юридический мир, 2002, № 6).

Представляется, что возможность признания реорганизации недействительной есть исключительное следствие рассмотрения реорганизации как гражданско-правовой сделки. Если допустить, что реорганизация является сделкой в понимании ст. 153 ГК РФ, то правомерно и существование недействительной реорганизации (сделки) в понимании ст. 167 ГК РФ. Тогда получается, что реорганизация, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна (ст. 168 ГК РФ). О.А. Наумов отмечает, что несоблюдение правила об уведомлении кредиторов может привести к признанию реорганизации недействительной на основании ст. 168 ГК РФ, если это повлекло нарушение законных прав и интересов кредиторов (См.: Наумов О.А. О защите прав кредиторов при реорганизации должника // Арбитражная практика, 2001, № 7). О.А. Наумов приходит к выводу, что «рассмотрение реорганизации как сделки допускает в случае ее ничтожности предъявление требований о применении последствий недействительности сделки и без предъявления самостоятельного иска о признании ее ничтожной (п. 1 ст. 166 ГК РФ)» (Там же). Кроме того, при недействительности оспоримой реорганизации можно применять все последствия, перечисленные в ст. 167 ГК РФ. В качестве примера О.А. Наумов называет «слияние по решению суда вновь образованных юридических лиц с восстановлением в правах собственника имущества реорганизованного юридического лица и признание недействительным решения об утверждении разделительного баланса» (Там же). Д.И. Степанов более осторожно предлагает использовать дифференцированный подход в данном вопросе к различным формам реорганизации, а именно: для реорганизации в форме слияния (присоединения) «необходимо установить особые условия, при которых недействительность реорганизации со стороны одного из участвующих в такой реорганизации юридических лиц не порочила бы всей реорганизации» (Степанов Д.И. Формы реорганизации коммерческих организаций: вопросы законодательной реформы // Хозяйство и право, 2001, № 3, с. 68).

Полагаю, нельзя согласиться с авторами, рассматривающими реорганизацию как сделку (См. также: Архипов Б.П. Юридическая природа фактического состава, опосредующего реорганизацию акционерного общества // Законодательство, 2002, № 3). Для этого отсутствуют законодательные и правовые условия. Реорганизация как сложный юридический состав может включать в себя такой юридический факт как сделка – договор присоединения (слияния), однако это не служит достаточным основанием для того, чтобы отождествлять реорганизацию, которая, прежде всего, является процедурой, с такой правовой конструкцией как сделка. Поэтому нельзя также согласиться и с возможностью признания недействительной реорганизации и применения к реорганизации последствий недействительности сделок.

Если же рассматривать реорганизацию не как сделку, а как процедуру (порядок действий), опосредующую переход прав и обязанностей одного хозяйственного общества к другому в порядке правопреемства, то получается, что собственно факт признания ее судом недействительной не может влечь никаких правовых последствий: ни возврата полученного имущества, ни аннулирования акта государственной регистрации.

Таким образом, на мой взгляд, оспаривая реорганизацию, проведенную с нарушениями закона, нужно оспаривать именно акты, опосредующее процедуру реорганизации. К ним можно отнести:

1) решение о реорганизации, в том числе договор о слиянии (присоединении);

2) передаточный акт (разделительный баланс);

3) учредительные документы созданных в процессе реорганизации юридических лиц;

4) акт регистрирующего органа:

- о государственной регистрации юридического лица, созданного путем реорганизации;

- о внесении записи в государственный реестр записи о прекращении деятельности юридического лица в результате реорганизации;

5) акты регистрирующих органов о государственной регистрации выпуска ценных бумаг.

Принятие решения о реорганизации в соответствии с Федеральным законом «Об акционерных обществах» (далее – ФЗ об АО) и Федеральным законом «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее – ФЗ об ООО) является исключительной компетенцией общего собрания участников, значит, решение о реорганизации, оформленное в соответствии с требованиями законодательства – это решение общего собрания участников. Поэтому на порядок его судебного оспаривания должны распространяться общие правила об оспаривании решений общих собраний участников. Так, на основании правил п. 7 ст. 49 ФЗ об АО и п. 1 ст. 43 ФЗ об ООО решение общего собрания акционеров (участников) общества, принятое с нарушением требований указанных законов, иных правовых актов РФ, устава общества и нарушающие права и законные интересы акционера (участника) общества, может быть признано судом недействительным.

Оспорить решение общего собрания акционеров (участников) может только акционер или участник общества, причем не каждый, а только тот, который не принимал участия в голосовании (по ФЗ об АО право на иск имеет акционер, не принимавший участия в общем собрании акционеров, а не в голосовании по оспариваемому вопросу (Акционером, не принявшим участия в общем собрании акционеров, будет являться акционер, который был включен в список лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, но, не зарегистрированный для участия в общем собрании акционеров (при проведении его в форме совместного присутствия) либо от которого не поступили в необходимый срок заполненные бюллетени для голосования (при заочной форме проведения собрания)) или голосовал против оспариваемого решения. Право оспорить решение о реорганизации (решение общего собрания участников) не предоставлено кредиторам.

И ФЗ об АО, и ФЗ об ООО устанавливают сокращенные сроки исковой давности по делам об оспаривании решений общих собраний участников. ФЗ об АО ограничивает этот срок шестью месяцами со дня, когда акционер узнал или должен был узнать о принятом решении, ФЗ об ООО предусматривает еще меньший срок – 2 месяца со дня, когда участник узнал или должен был узнать о принятом решении, а если участник общества принимал участие в общем собрании участников общества, срок считается со дня принятия оспариваемого решения.

С учетом специфики проведения процедуры реорганизации и нежелательности ее завершения (ее государственной регистрации) до того, как будут разрешены все спорные моменты реорганизации, представляется необходимым установить единый сокращенный срок исковой давности для оспаривания решений общих собраний участников именно о реорганизации – 2 месяца со дня, когда участник узнал или должен был узнать о принятом решении о реорганизации.

Согласно российскому законодательству договор о слиянии (присоединении), являясь неотъемлемой частью решения о реорганизации, представляет собой еще и самостоятельный гражданско-правовой договор, в отличие от зарубежного законодательства, где понятие договора о слиянии идентично понятию решения о реорганизации. Единого мнения относительно правовой природы реорганизационного договора нет. Некоторые авторы полагают, что данный договор является разновидностью учредительного договора (Ем В.С., Козлова Н.В.Учредительный договор: понятие, содержание, сущность и правовая природа (комментарий действующего законодательства) // Законодательство, 2000, № 3). Высказана также точка зрения, согласно которой реорганизационный договор является договором простого товарищества (См.: Жданов Д.В. Реорганизация акционерных обществ в Российской Федерации. – М., 2002, с. 51. Коровайко. А. Договоры о слиянии и присоединении хозяйственных обществ // Хозяйство и право, 2001, № 2). Б.П. Архипов, анализируя существующие точки зрения и положения действующего законодательства, приходит к выводу, что реорганизационный договор содержит ряд специфических черт, которые не позволяют отнести его к какому-либо виду договора, предусмотренному законом, поэтому есть все основания причислить его к непоименованным (sui generis) гражданско-правовым сделкам (Архипов Б.П. Реорганизационные договоры о слиянии и поглощении акционерных обществ // Законодательство, 2002, № 10).

Таким образом, реорганизационный договор, заключенный между реорганизуемыми обществами, после утверждения его проекта общими собраниями участников будет являться договором в понимании п. 1 ст. 420 ГК РФ, согласно которому договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей.

Возникает вопрос: может ли реорганизационный договор быть оспорен и признан недействительным как недействительная сделка независимо от признания недействительным решения общего собрания участников? Полагаю, ответ должен быть положительным. Более того, в силу ст. 166 ГК РФ требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено лицами, указанными в ГК РФ, а требования о применении последствий недействительности ничтожной сделки – любым заинтересованным лицом. То есть получается, что реорганизационный договор, который имеет место при присоединении (слиянии), может оспорить любое заинтересованное лицо, в том числе кредитор реорганизованного общества, при том, что решение о реорганизации в форме выделения (разделения) оспаривается только по иску участника (акционера).

В отношении некоторых видов сделок законодатель специально вводит ограничение круга лиц, которые вправе их оспаривать. Так, согласно с п. 6 ст. 79 ФЗ об АО крупная сделка, совершенная с нарушением требований указанной статьи, может быть признана недействительной только по иску общества или акционера.

Поэтому, как представляется, круг лиц, имеющих право на иск о признании недействительным реорганизационного договора, необходимо ограничить участниками (акционерами) реорганизуемых обществ и самими реорганизуемыми обществами, являющимися сторонами указанных договоров.

Полагаю, что срок исковой давности по делам о признании недействительным договора о слиянии (присоединении) должен соответствовать сроку оспаривания решения о реорганизации. Это означает следующее. Во-первых, он должен быть сокращен по сравнению с общим сроком исковой давности по недействительным сделкам, установленным ст. 181 ГК РФ, до двух месяцев. Во-вторых, во исполнение требования п. 1 ст. 197 ГК РФ, согласно которому специальные сроки исковой давности, сокращенные или более длительные по сравнению с общим сроком, для отдельных видов требований могут устанавливаться только законом, этот срок установить в императивной норме закона (в Гражданском кодексе РФ).

Далее идет оспаривание передаточного акта (разделительного баланса). О.А. Наумов, анализируя судебную практику по вопросу об оспаривании реорганизации, отмечает наличие исков кредиторов о признании недействительным разделительного баланса в части, касающейся объема распределенных прав и обязанностей (Наумов О.А. Указ соч). Допустимость их предъявления основывается на утверждении, что разделительный баланс является актом органа управления реорганизуемого общества, оспаривание которого предусмотрено ст. 22 АПК РФ 1995 года. Как правильно отмечает Е.П. Дивер, «разделительный баланс не является тем актом, который упоминается в ст. 22 АПК РФ. Вряд ли можно считать разделительный баланс и передаточный акт правоустанавливающими документами» (Дивер Е.П. Указ. соч.). Законодательные акты РФ не раскрывают понятие разделительного баланса (передаточного акта), а из смысла ст. 58, 59 ГК РФ следует, что указанные акты являются документами, опосредующими переход прав и обязанностей в порядке правопреемства. Разделительный баланс и передаточный акт утверждаются общим собранием участников не как самостоятельные документы, а как часть условий реорганизации – условий о переходе имущества, однако в силу того, что сведения, содержащиеся в них, зачастую включают документы бухгалтерской отчетности, акты инвентаризации и т.п., они оформляются в виде отдельных документов.

Поэтому сведения, содержащиеся в разделительном балансе (передаточном акте), должны оспариваться как часть решения общего собрания участников о реорганизации и на порядок оспаривания разделительного баланса (передаточного акта) следует распространять правила оспаривания решения о реорганизации. В связи с этим, полагаю недопустимым предоставление кредиторам реорганизуемых обществ возможности обжалования решения общего собрания участников в части утверждения разделительного баланса (Дивер Е.П. предлагает установить такую возможность для кредиторов, не согласных с условиями передачи имущества, закрепленными в разделительном балансе. - См.: Указ. соч.).

«Спутником» искового требования о признании недействительным разделительного баланса выступает, как правило, требование о признании недействительными сделок по передаче имущества, совершенных в связи с реорганизацией согласно разделительному балансу. Такие требования на практике заявляются кредиторами, арбитражными управляющими к обществам, реорганизуемым в форме выделения.

Требования зачастую обосновываются тем, что сделки по передаче отдельных имущественных объектов в процессе реорганизации прикрывают отчуждение в пользу нового общества предприятий как имущественных комплексов, либо тем, что реорганизация была проведена с целью освобождения реорганизуемого общества от уплаты долгов, а имущество передано новому обществу с целью его сокрытия от обращения на него взыскания кредиторами. То есть фактически истцы заявляют о притворности или мнимости таких сделок. Согласно ст. 170 ГК РФ мнимой сделкой признается сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, а притворной – сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку.

Арбитражные суды не выработали единого подхода к разрешению указанной категории дел, поэтому встречаются судебные решения, обосновывающие противоположные позиции. Ключевой вопрос при рассмотрении судом данной категории дел состоит в том, является ли передача имущества в процессе реорганизации от реорганизуемого общества к обществу, созданному в процессе реорганизации, самостоятельной сделкой в понимании ст. 153 ГК РФ?

Д.И. Степанов, рассматривая проблему недобросовестности реорганизации, отмечает, что в случае установления факта злоупотребления правом на реорганизацию действия по передаче имущества, несмотря на то, что сама реорганизация не признается недействительной, могут квалифицироваться как сделки, что позволяет применять к ним нормы ГК РФ о недействительности сделок и осуществлять реституцию. Степанов Д.И. Правопреемство при реорганизации в форме выделения, с. 104,105. То есть, Д.И. Степанов предлагает рассматривать действия по передаче имущества в процессе реорганизации как сделки в одном единственном случае – при недобросовестности реорганизации. С учетом мнения о недобросовестности реорганизации, которое разделяет автор данной статьи, этот случай можно сформулировать так: при наличии порока воли у субъектов, совершающих реорганизацию.

Изложенной позиции придерживаются и некоторые суды. Так, Федеральный арбитражный суд Уральского округа расценил действия по передаче имущества, совершенные в связи с реорганизацией общества в форме выделения, как притворные сделки на том основании, что вновь созданным обществам передавались не просто имущественные объекты, а предприятия как единые имущественные комплексы, а реорганизация преследовала цель сокрытия активов реорганизуемого общества от обращения взыскания на них по требованиям кредиторов. Поэтому к сделкам, которые в действительности имелись в виду, подлежат применению нормы ГК РФ, регулирующие отчуждение предприятий как единых имущественных комплексов. Суд также пришел к выводу, что оспариваемая реорганизация является формой злоупотребления правом, поскольку реорганизация как акт реализации гражданских прав должна отвечать общим требованиям, предъявляемым гражданским законодательством к поведению участников хозяйственных отношений, в том числе требованиям недопустимости злоупотребления гражданскими правами (Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 25.07.2002 № Ф09-171/02-ГК).

Другая точка зрения, также имеющая подтверждение в судебной практике, заключается в том, что передача имущества в соответствии с разделительным балансом не является самостоятельной сделкой в контексте ст. 153 ГК РФ, которая сама по себе направлена на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, а является исполнением воли органа юридического лица, принявшего решение о реорганизации, и практической реализацией этого решения. Поэтому общество, созданное в результате реорганизации, становится собственником передаваемого имущества в рамках универсального правопреемства, а не гражданско-правовой сделки (См. Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 09.08.2002 № КГ-А41/5085-02, Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 02.04.2002 № Ф04/1112-180/А27-2002).

Представляется, что вторая точка зрения более обоснована. При реорганизации общества совершается ряд последовательных действий, которые в своей совокупности направлены на достижение общего правового результата – реорганизацию общества. Эти действия включают в себя, в частности, передачу прав и обязанностей реорганизованного общества новому обществу в соответствии с разделительным балансом (передаточным актом). Поэтому, на мой взгляд, для квалификации таких действий как самостоятельных сделок отсутствуют законные основания. Суд руководствуется необходимостью защитить кредиторов в случае проведения реорганизации, направленной исключительно на освобождение общества от уплаты долгов, путем признания сделок по передаче имущества недействительными, поскольку действующее законодательство не предусматривает более действенных способов их защиты. Д.И. Степанов также согласен отказаться от такого способа защиты прав кредиторов, признав его «временной мерой», (Степанов Д.И. Там же, с. 105.) которую можно было бы применять до внесения соответствующих изменений в гражданское законодательство.

Оспаривание акта органа, осуществляющего государственную регистрацию юридических лиц (далее – регистрирующий орган), о государственной регистрации юридического лица, созданного путем реорганизации, или о внесении в государственный реестр записи о прекращении деятельности юридического лица в результате реорганизации обычно осуществляется путем подачи искового заявления о признании недействительной государственной регистрации вновь возникших юридических лиц (далее – недействительность регистрации реорганизации). Такая практика сложилась в результате применения аналогии закона, а именно п. 2 ст. 61 ГК РФ, согласно которому юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда о признании недействительной регистрации юридического лица в связи с допущенными при его создании нарушениями закона или иных правовых актов, если эти нарушения носят неустранимый характер. Вести речь о признании регистрации реорганизации недействительной позволяет и норма п. 9 ст. 17 Закона о конкуренции, согласно которой реорганизация в форме слияния и присоединения, осуществленная с нарушением установленного законом порядка и приводящая к возникновению или усилению доминирования и (или) ограничению конкуренции, а также неисполнение предъявленных в соответствии с законом требований федерального антимонопольного органа являются основанием для признания государственной регистрации недействительной в судебном порядке по иску федерального антимонопольного органа.

Однако основной практической проблемой, которая не решена действующим законодательством РФ, является не наличие права на предъявление такого искового требования, а определение правовых последствий признания недействительной регистрации реорганизации. Судебная практика самостоятельно ищет в рамках действующего законодательства РФ пути защиты прав истцов (кредиторов, акционеров) при разрешении данной категории дел и демонстрирует, что, во-первых, выбор правовых последствий, присуждаемых в результате признания недействительной регистрации реорганизации, зависит, скорее не от императивных норм закона, а от правовой подготовки судей и истцов, поэтому такие последствия могут быть диаметрально противоположными, во-вторых, они не всегда адекватны тем нарушениям, которые были допущены при проведении реорганизации и результатам, которых добивались истцы, заявляя такое требование.

Поэтому вопрос об определении и законодательном закреплении правовых последствий признания недействительной регистрации реорганизации представляется наиболее сложным и требующим скорейшего разрешения. Думается, что решать его следует исходя из следующего принципа: мера ответственности (воздействия) должна быть соразмерна и адекватна защищаемым правам и ценностям, с тем, чтобы потери всех заинтересованных лиц (кредиторов, акционеров, работников, самого общества) могли быть предотвращены или уменьшены, а нарушения должны быть столь существенными, чтобы указанные последствия выступали в качестве меры, действительно необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц.

На сегодняшний день судебная практика предлагает фактически два варианта определения правовых последствий признания недействительной регистрации реорганизации. В связи с отсутствием прямого законодательного регулирования оба варианта основываются на аналогии закона. В первом варианте по аналогии используется п. 2 ст. 61 ГК РФ (ликвидация вновь созданного юридического лица), а во втором – п. 2 ст. 167 ГК РФ (механизм, аналогичный двусторонней реституции).

Очевидно, что требование о признании недействительной регистрации заявляется уже после окончания процедуры реорганизации, то есть после внесения регистрирующим органом записи в государственный реестр о государственной регистрации вновь возникших юридических лиц при реорганизации в форме слияния, разделения, выделения или о прекращении деятельности последнего из присоединенных юридических лиц - при присоединении (ст. 16 Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»). Таким образом, на момент заявления такого требования реорганизованные общества уже прекратили свое существование как юридические лица (за исключением реорганизации в форме выделения).

Систематическое толкование нормы п. 2 ст. 61 ГК РФ и норм абз. 1 и 2 ст. 1, подп. «г» п. 1 ст. 5, ст. 14, п. 2 ст. 25 названного Закона позволяет сделать вывод о том, что ликвидация юридического лица в связи с допущенными нарушениями, носящими неустранимый характер, возможна лишь в отношении юридических лиц, созданных путем учреждения, а не в процессе реорганизации. Поэтому прямое применение данной нормы к процедуре реорганизации юридических лиц невозможно. Применение же нормы п. 2 ст. 61 ГК РФ по аналогии к отношениям реорганизации или прямое законодательное закрепление аналогичного правила к рассматриваемым отношениям вызывают у специалистов закономерное возражение: «… цель кредиторов при предъявлении исков, касающихся нарушений их прав при реорганизации – это взыскание с реорганизованного юридического лица суммы долга за счет того имущества, которое числилось на его балансе и было передано в порядке правопреемства другим юридическим лицам» (Дивер Е.П. Указ. соч.) поэтому, кредитор «…рассчитывает… на восстановление в прежних полномочиях реорганизованного юридического лица и на удовлетворение своих требований за счет имущества последнего». (Дивер Е.П. Указ. соч.) Чего соответственно он не сможет добиться при установлении правового последствия недействительности реорганизации в виде ликвидации вновь созданных (с нарушениями, носящими неустранимый характер) юридических лиц, то есть правопреемников реорганизованных юридических лиц.

Непримиримость с первым вариантом и поиск других путей разрешения рассматриваемой проблемы приводят некоторых авторов к выводу, что единственным последствием признания судом регистрации реорганизации недействительной «может быть лишь возврат к прежнему положению» (Мамедов У.Ю. К вопросу о признании судом недействительной реорганизации юридического лица и применении последствий такого признания в российском корпоративном праве (практический аспект) // Юрист, 2002, № 6. См. также: Дивер Е.П. Указ. соч. Наумов О.А. Указ. соч.). Вместе с тем способы такого «возврата» называются разные, поскольку в их основу закладывается разное понимание того, с какого момента регистрация реорганизации считается недействительной – с момента регистрации или с момента вступления в силу решения суда о ее недействительности.

На первый взгляд может показаться, что ответ на этот вопрос очевиден, поскольку он косвенно вытекает из официальных разъяснений Президиума ВАС РФ, которые даны в информационном письме от 9 июня 2000 года № 54 «О сделках юридического лица, регистрация которого признана недействительной», хотя оно и касается только сделок юридических лиц, созданных путем учреждения, а не в процессе реорганизации. Позиция Президиума ВАС РФ такова: признание судом недействительной регистрации юридического лица само по себе не является основанием для того, чтобы считать ничтожными сделки этого юридического лица, совершенные до признания его регистрации недействительной. Иначе говоря, признавая наличие у общества правоспособности до признания его регистрации недействительной, Президиум ВАС РФ косвенно подтверждает, что регистрация должна считаться недействительной не с момента регистрации, а с момента признания ее таковой. Получается, что в случае проведения, например, реорганизации в форме разделения реорганизованное общество будет считаться прекратившим свою деятельность, а новые общества - созданными независимо от признания недействительной регистрации такой реорганизации.

На вышеизложенной точке зрения строится такой способ «возврата» как «обратная реорганизация». Его суть заключается в том, что вновь возникшее и (или) реорганизованное общество (в случае присоединения и выделения) снова принимают решение о реорганизации, составляют разделительный баланс (передаточный акт), в котором отражают обратную передачу имущества, полученного в результате реорганизации, и производят государственную регистрацию, по сути, совершенно новых юридических лиц. Однако реализация такого способа в рамках действующего законодательства представляется затруднительной по следующим причинам. Как правильно отмечает У.Ю. Мамедов, реорганизация – это «самодостаточная» процедура, инициируемая в отношении правомерно образованных юридических лиц (Мамедов У.Ю. Указ. соч.). Решение о реорганизации принимается общим собранием участников по предложению уполномоченных на то лиц добровольно и самостоятельно, за исключением случая принудительной реорганизации по решению суда (уполномоченного органа) и только в случаях, установленных законом. Поэтому «заставить» общество принять решение о собственной реорганизации в связи с тем, что при его создании были допущены нарушения, и провести полную процедуру реорганизации согласно действующему законодательству невозможно. Возвратом в первоначальное состояние это тоже признать сложно, поскольку в результате «обратной реорганизации» возникнут совершенно другие субъекты права, чем те, которые существовали до реорганизации. А имущество, переданное в процессе реорганизации вновь созданному обществу, к моменту признания недействительной государственной регистрации реорганизации может выбыть из его владения (при том, что сделки по передаче такого имущества третьим лицам будут считаться действительными) и передавать по «новому» разделительному балансу (передаточному акту) будет просто нечего.

Можно согласиться с мнением Т.Д. Аиткулова, что причины такой позиции Президиума ВАС РФ состоят в стремлении защитить интересы прежде всего кредиторов общества, государственная регистрация которого признана недействительной (Аиткулов Т.Д. Некоторые аспекты правового регулирования слияний и присоединений акционерных обществ в праве Российской Федерации и ФРГ. – В сб.: Актуальные проблемы гражданского права. Вып. 4. – М., 2002, с. 68-69). Однако применительно к отношениям реорганизации вывод Президиума ВАС РФ представляется безосновательным.

Если же признать, что государственная регистрация юридического лица, созданного путем реорганизации, недействительна с момента регистрации, а не с момента признания ее таковой, то это будет означать, что акт регистрации не влечет никаких правовых последствий аналогично недействительной сделке (согласно п. 1 ст. 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связанны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.), то есть вновь созданные в результате реорганизации общества должны считаться несозданными, а реорганизованное общество – не прекращавшим свою деятельность (за исключением выделения).

Такой точке зрения отвечает второй способ «возврата». Он основывается на механизме, «аналогичном «двусторонней реституции» (Степанов Д.И. Указ. соч.). Вообще, двусторонняя реституция рассматривается как имущественное последствие недействительности сделки: каждая из сторон недействительной сделки обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возместить стоимость в деньгах (п. 2 ст. 67 ГК РФ). Поэтому чаще всего истец, добиваясь признания сделки недействительной и принудительного возврата ее контрагентов в первоначальное имущественное положение, фактически расчищает себе дорогу к предъявлению имущественного требования к одному из них (См.: Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. - М., 2002, с. 39.). То есть, применив в качестве последствия недействительности регистрации реорганизации двустороннюю реституцию, кредитор «возвращает» себе право требования к первоначальному должнику.

Механизм двусторонней реституции применительно к процедуре реорганизации У.Ю. Мамедов описывает следующим образом: «…исключение вновь возникшего или существующего после реорганизации юридического лица из государственного реестра юридических лиц с аннулированием всех выданных ему свидетельств о государственной регистрации и восстановление в реестре незаконно реорганизованных юридических лиц» (Мамедов У.Ю. Указ. соч.).

С таким механизмом можно было бы согласиться, если бы не те сложности как практического, так и теоретического характера, которые возникают при его реализации. Описанный механизм прост, потому что, во-первых, он совершенно упускает из вида широкий и важный пласт отношений, которые связанны с государственной регистрацией выпусков эмиссионных ценных бумаг (акций, облигаций) обществ, участвующих в процессе реорганизации, и восстановлением членства в «старых» акционерных обществах. Во-вторых, он не отражает всей полноты практических действий, которые нужно совершить для «возврата» имущества «старым» обществам.

Кроме того, как представляется, описанный механизм двусторонней реституции будет действовать и приносить желаемый результат только в случае закрепления обязанности вновь возникших обществ (реорганизованных в случае присоединения) осуществлять раздельное управление и вести обособленный бухгалтерский учет того имущества, которое было передано в процессе реорганизации. Срок такого раздельного управления должен устанавливаться исходя из срока исковой давности по требованиям о признании недействительной регистрации реорганизации.

Спорность и неоднозначность существующих точек зрения на правовые последствия недействительности регистрации реорганизации, отсутствие законодательного регулирования указанной проблемы и какого-либо официального мнения ВАС РФ по этому вопросу позволяют предположить, что законодатель вообще хотел исключить возможность оспаривания реорганизации после ее завершения.

Подтверждением изложенного вывода служит следующий законодательный пример.

Ранее действовавшее Положение о порядке государственной регистрации субъектов предпринимательской деятельности, утвержденное Указом Президента РФ от 8 июля 1994 года № 1482, отражало общий конституционный принцип судебной защиты, предоставляя любому заинтересованному лицу право в течении шести календарных месяцев с даты регистрации предприятия обратиться в суд с заявлением о признании недействительными регистрации предприятия и (или) его учредительных документов (полностью или частично) (п. 13). Однако в связи с принятием Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц» приведенное положение Указа Президента РФ было признано утратившим силу (См.: Указ Президента РФ от 21.10.2002 № 1209 «О приведении актов Президента РСФСР и Президента Российской Федерации в соответствие с Федеральным законом от 8 августа 2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц»). Логично было бы предположить, что вопрос о признании недействительной государственной регистрации юридического лица найдет отражение в данном законе, однако он не содержит норм, предоставляющих кому бы то ни было право оспаривания государственной регистрации юридических лиц. Он лишь дословно воспроизводит правило п. 2 ст. 61 ГК РФ, предоставляя только регистрирующему органу право обращаться в суд с требованием о ликвидации юридического лица в случае допущенных при его создании грубых нарушений закона или иных правовых актов, если эти нарушения закона носят неустранимый характер.

Как уже отмечалось, заинтересованное лицо, оспаривая регистрацию реорганизации, намерено таким образом защитить свои права, которые чаще всего носят имущественный характер. Однако установление в качестве последствия недействительности регистрации реорганизации механизма двусторонней реституции не способствует защите прав заинтересованных лиц, поскольку на момент проведения «двусторонней реституции» активы могут быть выведены и из вновь возникших обществ и возвращать будет нечего. К тому же обратное осуществление реорганизации может оказаться слишком сложным или даже невозможным.

В случае же ликвидации вновь возникших (существовавших) обществ, безусловно, нарушаются права согласных с реорганизацией участников (акционеров), которые будут принудительно лишены своего имущества (акций, долей), а в процессе ликвидации кредитор опять-таки сможет предъявить требования только к тому правопреемнику, к которому перешли соответствующие обязанности по разделительному балансу (передаточному акту), а не к реорганизованному (первоначальному) обществу. Немаловажным представляется и то обстоятельство, что перечисленные последствия недействительности регистрации реорганизации не способствуют укреплению и стабильности гражданского оборота.

Решение указанных проблем Т.Д. Аиткулов видит в установлении невозможности самого признания регистрации недействительной (Аиткулов Т.Д. Указ. соч., с. 70.). При этом он ссылается на положительный опыт Германии, где регистрация реорганизации исцеляет ее недостатки, и они не могут затронуть юридическую силу реорганизации. Вместе с тем не стоит забывать о том, что регистрирующим органом в Германии является специализированный суд, а не административный орган, то есть судебный орган своим решением осуществляет регистрацию реорганизации, признавая ее легитимность. Кроме того, сама процедура реорганизации в Германии (например, запрет на регистрацию реорганизации при наличии исков о недействительности решения о реорганизации, предоставлении кредиторам полной информации о реорганизации еще до принятия решения о ее проведении) отличается большим вниманием к защите прав всех участников реорганизации еще на стадии ее осуществления, а не после завершения.

Поэтому думается, что полный отказ российского законодательства от возможности судебного оспаривания регистрации реорганизации возможен только в совокупности с изменением порядка проведения реорганизации, ужесточением требований к государственной регистрации (в том числе и к полномочиям регистрирующих органов по проверке законности предоставляемых документов) реорганизации и обязательным введением альтернативных способов защиты участников и кредиторов реорганизуемых обществ.

В качестве менее радикального варианта возможно включение в законодательные акты норм, закрепляющих одно единственное основание для признания судом недействительной регистрации реорганизации – совершение реорганизации с нарушениями закона, носящими неустранимый характер (Предлагается не включать в основания недействительности регистрации реорганизации нарушения иных правовых актов в связи с тем, что эта мера должна применяться в особенных случаях, прямо предусмотренных в законе, исключая тем самым возможность злоупотребления заинтересованных лиц из-за несогласованности и противоречивости подзаконных актов.). Право на такой иск должно быть предоставлено регистрирующему органу, а также иным уполномоченным государственным органам (например, определенные нарушения могут быть выявлены ФКЦБ России или МАП России). При этом правовые последствия недействительности регистрации реорганизации должны быть закреплены в виде ликвидации вновь созданных (существовавших) юридических лиц.

Ликвидация общества как своеобразная мера ответственности за нарушения требований закона при проведении реорганизации должна, во-первых, служить стимулом к соблюдению участниками гражданского оборота требований законодательства, а во-вторых, применяться как крайняя и действительно необходимая мера защиты прав участников реорганизации. Поэтому с целью исключения возможности злоупотреблений, с какой бы то ни было стороны следовало бы закрепить закрытый перечень процедурных нарушений, которые бы могли повлечь применение указанного последствия.

Может возникнуть вопрос: как же быть с действительностью регистрации реорганизации при признании недействительным решения (или части решения) о реорганизации? Наиболее предпочтительным представляется следующий выход: законодательное закрепление запрета на государственную регистрацию реорганизации при наличии исков об оспаривании документов ее оформляющих (решения о реорганизации, договора о слиянии, присоединении, части решения, утверждающего разделительный баланс) до вступления в силу соответствующих решений суда (Аналогичного требованию абз. 2 § 16 Закона Германии о реорганизации). с одновременным введением запрета на государственную регистрацию реорганизации до истечения срока исковой давности по такой категории дел.

Количество просмотров: 151